Чтобы понять суть вопроса нужно вспомнить, как все было: после проверки 2003 года налоговые органы обвинили ЮКОС в неуплате государству налогов. Компанией была создана схема уклонения от уплаты налогов с ипользованием подставных компаний, зарегистрированных в регионах. Так, были выставлены налоговые претензии к ЮКОСу в размере 700 миллиардов рублей. ЮКОС оказался неспособным оплатить такой долг государству, и поэтому было открыто банкротное производство, активы компании были проданы, а сама компания ликвидирована.
Но, как ни странно, «дело ЮКОСа» странным образом живет и процветает. Общая ситуация такова, что бывшие акционеры ЮКОСа не согласились с таким исходом событий и потребовали денег о выплате компенсаций за «экспроприацию», отдав дело на рассмотрение в Гаагский суд. В июле 2014 года ЕСПЧ постановили, что Россия должна выплатить бывшим акционерам компенсацию в размере 1, 86 миллиарда евро. Министерство юстиции тогда, сразу отреагировав на предоставление статуса «жертв» бывшим сотрудникам ЮКОСа, назвало это решение не поддающимся объяснению, с точки зрения правовой логики.
А третейские судьи в Гааге не забыли себя, назначив себе вознаграждение за работу, т. е. «судебные издержки» в размере $60 млн и работу суда в размере $8, 44 млн. В итоге по решению третейского суда, Россия оказалась должна трем кипрским оффшорам(как ни странно это звучит), Бельгии, Франции, Австрии. Список стран, в которых собственность России будет подвергнута аресту, в обеспечение миллиардного иска с каждым днем становится длиннее. Дело ЮКОСа превратилось в некий «Дамоклов меч», занесенный над Россией.
Все прекрасно знают, что Россия, когда-то дала согласие на рассмотрение дело в Гааге, но при этом она не давала своего согласия на принудительное исполнение решений суда. Поэтому аресты имущества страны абсолютно неправомерны. Более того, например, французы, арестовав счета ТАСС, и МИА «Россия сегодня», переступили черту закона. Поскольку эти организации точно никакого отношения к ЮКОСу не имели. С тем же успехом Россия могла арестовать имущество любых французских компаний за невыполнение обязательств Франции по поставке «Мистралей». А кстати, Виталий Гололобов, представляющий интересы группы «Менатеп», по прежнему считает, что выплаты по делу ЮКОСа по основному иску (сумма которого равна уже $50 миллиардам) не наступят никогда, потому что имущество России за границей, которое не защищено дипломатической неприкосновенностью и которое можно арестовать, не стоит и трёх миллиардов долларов... (но это так, в качестве ремарки).
Сегодня глава МИД РФ Сергей Лавров уже заявил о твердом решении ответить взаимностью на арест российских активов за рубежом. В первую очередь речь идет о снятии ареста со счетов дипмиссии в Бельгии. Россией также принимаются меры по обжалованию незаконных действий против России. Сергей Лавров также считает, что мероприятия по аресту российский активов по дате явно приурочили к Международному экономическому форуму в Санкт-Петербурге. Видимо для того, чтобы, если не сорвать его, так испортить общий положительный фон.
Понятно, что здесь вопрос стоит гораздо шире, в том общеполитическом ракурсе, что беззаконие, с подачи США, становится сегодня нормой и для ряда западных стран. А что делать, когда беззаконие творит высший суд, который должен по идее его пресекать? Опираясь на принцип взаимности и симметричности, Россия и применяет встречные санкции против ЕС. А им стоит хорошо подумать над происходящим. И над тем, какой встречный механизм может запустить Россия, отвечая на столь необъяснимые решения ЕСПЧ. Ведь Россия, если дела зайдут очень далеко, возможно начнет судить бывших владельцев и инвесторов ЮКОСа за многочисленные экономические преступления и в России и в Европе. И тогда мало не покажется никому. Так стоит ли раскручивать этот маховик взаимных обвинений и упреков?
В сложной ситуации, когда сам суд становится инструментом для геополитических игр, и нарушает правовые нормы, пределы его вмешательства в российские дела должны быть жестко ограничены. Ведь очередной вызов с арестом российских активов, это не только вопрос денег, а и вызов государству, в котором источником власти является, прежде всего, его народ.
Journal information